 |
 |
|
||
 |
|
|
 |
|
|
|
Филип Стотт ЖИЗНЕННО ВАЖНЫЕ ВОПРОСЫ Глава 7 Честны ли мы сами с собой? Если цивилизация и общество хотят пользоваться плодами нравственной справедливости — миром, гармонией, прогрессом и процветанием, члены общества должны сами быть людьми нравственными и твердо держащимися стандартов честности. Ожидается, что из всех его представителей ученые подчиняются самому высокому канону порядочности. Это было ясно отмечено сэром Генри Дейлом, выдающимся ученым с высочайшей репутацией, когда он написал: "...и наука, мы настойчиво утверждаем, лучше какой-либо другой сферы деятельности может показывать тем, кто ее изучает и за ней следует, идеал терпеливой преданности поиску объективной истины, с видением, не замутненным личным или политическим мотивом, не терпящим никакого отклонения от точности и невнимания к какой-либо неправильности, боящимся только предвзятого и заранее составленного мнения, принимающим ответы природы смиренно и мужественно и передающим их миру с непоколебимой верностью. Мир не может позволить себе потерять такой вклад в нравственную основу своей цивилизации". Таково представление, которое, по всей видимости, имеется у большинства членов общества, но взгляд на сегодняшнюю ситуацию дает основание для сомнения. Например, Стивен Джей Гулд один из наиболее почитаемых палеонтологов мира, отметил: "Чрезвычайная редкость переходных форм в летописи ископаемых остается профессиональным секретом палеонтологии... Мы воображаем себя единственными, кто изучает историю жизни верным способом; однако, чтобы сохранить предпочитаемую нами точку зрения на протекание эволюции посредством естественного отбора, мы считаем, что имеющиеся у нас данные слишком плохие, и поэтому мы никогда не видим тот самый процесс, изучением которого занимаемся". В представлении Дейла о науке нет места никаким "профессиональным секретам", особенно в таком предмете, как теория эволюции — теории, которая имеет глубокое влияние на формирование мировоззрения и нравственной основы учащихся и студентов мира. Если Дейл прав, разве не следует нам ожидать от ученых, чтобы они "смиренно и мужественно" сообщали миру "с непоколебимой верностью" тот факт, что изучающие эволюцию никогда не видят процесса, изучением которого занимаются, — вместо того чтобы хранить это как "профессиональный секрет"? В эволюционной "науке" существует еще ряд секретов. Тревожным примером является случай с Эрнстом Геккелем, немецким биологом, который, когда понадобилось изобрести доказательства своих теорий, нимало не сомневаясь, восполнил отсутствие действительных доказательств. Одним из его самых известных изобретений была идея о том, что развивающийся эмбрион проходит стадии "рекапитулирования", или повторения, процесса эволюции. Очень скоро было осознано, что это неверно, и Геккелю пришлось предстать перед советом своего университета по обвинению в том, что он обманным путем внес изменения в свои наблюдения, чтобы привести их в соответствие со своей теорией. Геккель не отрицал очевидной истины обвинений, но защищался, говоря, что другие ученые виновны в том же самом преступлении. Эта история не была бы из ряда вон выходящей, если бы дело на этом и закончилось; в конце концов, обманы, к сожалению, случаются, но, если только они раскрыты и исправлены, тогда, надо надеяться, они не должны причинять слишком много вреда. Ученые полностью осознают обман Геккеля, а также тот факт, что он ведет к неверным выводам. Айзек Азимов, убежденный эволюционист, признал: "Геккель использовал свой принцип (эволюционной рекапитуляции), чтобы придать законченный вид линиям эволюционного происхождения различных живых существ, в то время как известно, что эти линии неправильны". Но поразительно то, что идея Геккеля все еще преподается как доказательство эволюции! Выдающиеся ученые показали, что эта идея совершенно несостоятельна, и тем не менее школьные учебники и даже учебники университетов продолжают ее использовать в качестве подтверждения эволюционных взглядов. Некоторые даже продолжают утверждать, что у человеческого эмбриона развиваются жаберные щели — идея, ложность которой была доказана почти сразу же после того, как Геккель ее предложил. Тот факт, что эволюционная рекапитуляция была полностью дискредитирована, по-видимому, является еще одним секретом, который берегут от непрофессионалов, вместо того чтобы придерживаться принципа, согласно которому наука не терпит "никакого отклонения от точности и невнимания". В эволюционной теории можно без труда привести множество примеров — эволюция лошади, протеиновые молекулярные "часы", история "рудиментарных органов", "гомологичные" структуры и т. д.
В каждом случае находишь, что эти идеи были представлены миру с шумным одобрением, но когда выяснилось, что это не что иное, как принятие желаемого за действительное или самообман, впечатляющие публичные сообщения сделаны не были. Многие люди (включая большое число посредственных ученых) все еще искренне верят в некоторые из этих идей и не предполагают, что они уже полностью дискредитированы. Нарисованная Дейлом благородная картина науки предполагает, что ученые публично признают совершенную ошибку, принимают "ответы природы смиренно и мужественно" и сообщают "их миру с непоколебимой верностью". Хотя многие ученые признали, что теория эволюции совершенно неверна, большинство отказывается сделать этот факт общеизвестным, ссылаясь на то, что общество потеряет всякую уверенность в науке и ученых. Безусловно, похоже на то, что ученые, имеющие дело с биологической эволюцией, в действительности ведут себя нечестно, как по отношению к самим себе, так и по отношению к широкой публике. А как насчет других отраслей науки? Астрономия известна как "королева наук". Известный астроном сэр Артур Эдингтон отметил: "Для читателя, решившего сторониться теории и признавать только точные факты, которые являются результатом наблюдений, все книги по астрономии неприемлемы. Не существует никаких чисто экспериментальных фактов о небесных телах. Астрономические измерения все, без исключения, представляют собой измерения явлений, происходящих в наземной обсерватории или станции; только посредством теории их превращают в знания о внешней Вселенной". Именно так. В принципе, астроном направляет свой телескоп на объект, удаленный от Земли на огромное расстояние. Свет, поступающий в телескоп, он запечатлевает на фотографической пластинке. Затем он пытается придать смысл точкам и пятнам света на фотографии, теоретизируя по поводу того, каким может быть источник света. Ввиду очень гипотетического характера этого процесса логично ожидать, что все астрономы, вероятно, признают, что их представления о небесных телах (за исключением, может быть, тех тел, на которые посылались космические зонды для их подробного изучения) являются предположительными теоретическими допущениями. Это должно быть особенно очевидно ввиду того, что каждый космический зонд, посланный для подробного исследования какого-либо небесного тела, показывал, что теории ученых относительно этих тел были совершенно неверны во многих отношениях. Таким образом, мы, вероятно, ожидаем, что, как только доказывается ошибочность какой-либо из гипотез ученых, она сразу же отвергается. Но в действительности это не так. И в доказательство можно привести попытки ученых объяснить существование комет с коротким периодом обращения наличием облака Оорта, о чем упоминается в 5-й главе. Несмотря на то что работы типа статьи Лайтелтона "Несуществование кометной оболочки Оорта" доказали ошибочность этой идеи, она все еще преподносится общественности почти как установленный факт. Утверждение Карла Сагана просто поражает: "Каждый год выходит множество научных статей об облаке Оорта — о его происхождении, его свойствах, его эволюции. Однако нет ни малейших экспериментальных доказательств его существования". Может ли наука, соответствующая требованиям Дейла, содержать область, где уверенность в гипотезе, основанная на отсутствии малейших доказательств, берет верх над ясным свидетельством того, что эта гипотеза неверна? Случается даже, что астрономы публикуют идеи, которые, как они прекрасно знают, вообще не могут быть верны. Например, три почитаемых американских астронома опубликовали доклад в "Nature"1, одном из самых престижных научных журналов, в котором они дали объяснение временному исчезновению квазаров на несколько месяцев. Они предположили, что на линии прямой видимости квазаров появляются состоящие из разного рода частиц облака (которые они назвали "структурами полного рассеивания") и загораживают квазары. Они предположили также, что в нашей галактике таких структур больше, чем звезд. Другой журнал поместил рецензию на их статью, где хорошо известный автор прокомментировал: "Наиболее интригующее относительно этих гипотетических структур — на чем авторы доклада не решились сделать особое ударение, но на что они намекнули — это то, что данные объекты нестабильны... если бы такой объект и мог существовать хотя бы мгновение, то он быстро бы рассеялся"2. Другими словами, эти астрономы на самом деле знали, что такая структура не может существовать даже мгновение, и тем не менее они утверждали, что их в нашей галактике миллиарды. У человека, твердо верящего, что наука действует так, как это описал Дейл, это может вызвать удивление — но не у самих ученых. Рецензент продолжил: "Как и все хорошие ученые, они способны допускать двусмысленности в свою модель". Насколько это отличается от оценки Дейлом "терпеливой преданности поиску объективной истины, с видением, не замутненным личным или политическим мотивом, не терпящим никакого отклонения от точности и невнимания к какой-либо неправильности"! К сожалению, сегодня существуют весьма конкретные личные мотивы, которые имеют свойство замутнять видение ученых. Не последний из них — это умонастроение "опубликуй или исчезни", которое соединяет репутацию (и перспективы продвижения) современного ученого с количеством, но не качеством или честностью его публикаций. Хотя следует признать, что астрономия является видом деятельности, где наблюдается весьма сильная склонность к абстрактному теоретизированию, физика имеет репутацию самой точной из всех наук. Здесь мы, наверное, наконец-то найдем интеллектуальную честность, изображенную Дейлом в его описании науки. Измерения и здравый смысл должны непременно выявлять ошибки и гарантировать высочайшие нормы честности. Известный физик, профессор Герберт Дингл, признанный эксперт по теории относительности, долгое время верил, что это действительно так. Но у него открылись глаза, когда исследования привели его к ряду указаний на то, что версия Эйнштейна теории относительности не может быть верной. Дингл привел одно чрезвычайно простое доказательство ее ошибочности. Он показал, что для теории необходимо, чтобы одни часы одновременно шли и быстрее, и медленнее других таких же часов. К своему удивлению, он обнаружил, что наука не заинтересована в том, чтобы одну из её любимых теорий ставили под сомнение. Его простое доказательство несостоятельности теории Эйнштейна было обойдено, высмеяно и в итоге проигнорировано. Дингл был уверен, что версия относительности Эйнштейна будет со временем опровергнута экспериментально, и указал, что эксперимент, который представит доказательство, может быть чрезвычайно опасным: возможно, он повлечет за собой ядерную цепную реакцию, которая уничтожит целую нацию. Как оказалось, этого не произошло: эксперименты, которые наконец-то убедили непредубежденных ученых в том, что Дингл был прав, а Эйнштейн — нет, касались поведения спутников: они ведут себя не так, как это следует из теории Эйнштейна. Но поразительно мало ученых, похоже, достаточно восприимчивы, чтобы на самом деле признать, что Эйнштейн мог ошибаться. Многие, по-видимому, полны решимости поддерживать его любой ценой. На что в этом вопросе могут пойти некоторые ученые, можно увидеть в известном эксперименте Хейфила и Китинга, которые запустили атомные часы на орбиту спутника Земли. Их результаты подтвердили предсказания Эйнштейна, были немедленно опубликованы и получили широкое одобрение. Физик Луи Эссен3 изучил эти данные и обнаружил, что их результаты зависят от выбора стартового и конечного времени калибровки часов. Фактически они выбрали особый момент, когда одни часы были "позади" других для начала калибровки, и особый момент, когда они "нагнали"— в конце. При более длинном периоде калибровки результаты абсолютно не согласуются с Эйнштейном. Тем не менее этот эксперимент приводится практически во всех современных учебниках физики как убедительное доказательство теории относительности. В противоположность этому, когда д-р Сильвертут из Лаборатории реактивного движения в Пасадене, штат Калифорния, доказал, что вращающиеся по орбите атомные часы, использованные в проекте "NAVSTAR", опровергают версию относительности Эйнштейна, ни один "респектабельный" журнал не согласился опубликовать его результаты!4 Многие физики продолжают свою работу, как будто бы эксперимент не доказал ошибочность их священно-неприкосновенной теории, увеличивая вероятность того, что катастрофа, которой страшился Дингл, может все же произойти! Обращение, с которым столкнулся Дингл, осмелившись указать на изъяны в принятой теории науки, напоминает о высказывании Гумбольдта: "Я давно знаю, что у нас нет аргументов в пользу теории Коперника, но я никогда не осмелюсь атаковать ее первым. Не трогайте осиное гнездо. Вы навлечете на себя презрение бездумного большинства. Если когда-нибудь известный астроном выступит против существующего представления, я тоже сообщу о своих наблюдениях; но выступить первым против мнений, которые полюбились всему миру, — у меня нет на это мужества". Это сильно расходится с нарисованным Дейлом изображением ученых как людей "с видением, не замутненным личным или политическим мотивом, не терпящим никакого отклонения от точности и невнимания к какой-либо неправильности, боящимся только предвзятого и заранее составленного мнения, принимающим ответы природы смиренно и мужественно". Довольно поразительный пример совершенно обратной ситуации — предвзятого и заранее составленного мнения, не терпящего признания никакой неправильности, — был дан обращением научного мира с открытиями Иммануэля Великовского, медика, интересующегося археологией. Изучение психологии сформировало у него фрейдистский склад ума, что, скорее, замутнило его истолкование данных, но тем не менее сами данные заслуживали серьезного рассмотрения; они показывали, без тени сомнения, что отдельные допущения признанной науки, включая временную шкалу, нуждаются в пересмотре. Более того, на основании своих теорий Великовский сделал некоторые очень конкретные предсказания, противоположные предсказаниям общепринятой научной мысли. Его предсказания оказались правильными, а предсказания общепринятой науки — неверными. Но это не послужило поводом для серьезного рассмотрения его данных. Наоборот, это привело к появлению множества новых гипотез ad hoc, оправдывающих старые теории. Великовского высмеивали, строили против него заговоры и подавляли его до такой степени, что некоторые очень известные члены ученой профессии получили звание "научной мафии" из-за своего обращения с ним5. Но как возникла данная ситауция? Почему дело обстоит именно так? Приведенные примеры объединяет то, что все они имеют прямое отношение к прочности гуманистического мировоззрения. Мировоззрения, которое постепенно настолько глубоко укоренилось за последнее столетие, что в настоящее время стало обязательной религией науки. Без теории эволюции гуманистическое мировоззрение полностью распадается. Без огромных эпох униформистской геологии и астрономии эволюция теряет всякое правдоподобие. Без относительности нельзя, по-видимому, легко избавиться от необходимости принять свидетельства того, что Земля является центром Вселенной. А это, как отметил профессор Дж. Генри, возможность, которая "действует на гуманиста угнетающе, и ее следует полностью исключить", поддерживая которую, вы, по словам А. Гумбольдта, наверняка навлечете на себя рой научных пчел. Правила Дейла ведут, по всей видимости, к тому, чтобы признать светский гуманизм за неприемлемую основу для науки. Можно даже задуматься: а признал бы Дейл, что сегодняшние ученые работают в той же самой сфере деятельности, которую он имел в виду, говоря об их "терпеливой преданности поиску объективной истины"? Сегодня многие начали утверждать, что наука пытается найти не такую истину, но просто теории, которые удовлетворительно объясняют наблюдения. Есть искушение предположить, что такой взгляд является результатом ниспровержения множества громких заявлений гуманистических ученых, которые (как было доказано после многих лет их одобрения) являются ошибочными, и отказа рассмотреть альтернативы, которые философски неприемлемы для гуманистического мировоззрения. Последнее предложение Дейла: "Мир не может позволить себе потерять такой вклад в нравственную основу своей цивилизации", - было оставлено без внимания. А это поднимает вопрос: в какой мере упадок нравственной основы современной цивилизации — весьма заметная черта последних десятилетий — является прямым следствием того, что ученые отворачиваются от принципов, которые должны сопровождать каждый их шаг? В какой мере наркоманы, число которых быстро увеличивается, являются жертвами вытекающего из теории эволюции мировоззрения, где жизнь бесцельна, а существование случайно и не имеет никакого смысла? В какой мере быстро растущее сегодня количество разводов, ошеломляющий уровень преступности и тревожная статистика по СПИДу являются результатами бессмысленного мировоззрения, которое помещает нас как случайно мутировавших амеб на ничего не значащую глыбу камня, вертящуюся в каком-то забытом уголке непостижимо громадной Вселенной, которая сама представляет собой не что иное, как случайный продукт взрыва? Мировоззрение без ответственности, абсолютных ценностей и нравственных стандартов. Но прежде чем указывать пальцем на научные круги за их нежелание принять сомнения по поводу вопросов, конфликтующих с предвзятыми и заранее составленными гуманистическими догмами, нам, наверное, следует задать лично себе вопрос: "Честны ли мы сами с собой?"
___________________
1 Dennison Friedler, Johnston // NATURE. 1987. April 16. 2 Gerrit L. Verschuur // ASTRONOMY. 1987. December. 3
|
||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||
